Воспоминания

Лешек Зигмундович Мазепа

Композитор Лешек Мазепа был педагогом Владимира в Львовской консерватории. Учась в двух вузах одновременно — Медицинском институте и консерватории — и имея бешенную популярность, Володя нес тяжелое бремя. Так ему постоянно нужно было догонять учебу в консерватории. К тому же его первый педагог в консерватории А. Кос-Анатольский не очень благосклонно относился к студенту. Даже откровенно завидовал… Но в конце концов Владимиру посчастливилось с педагогом — им стал композитор, человек большой души Лешек Мазепа. Он во всем поддерживает своего неординарного ученика, помогает ему.

Явление в музыкальной культуре

С Володей Ивасюком у меня состоялись три «встречи», каждая из которых имела разную продолжительность, разный характер, разное значение для нас обоих. Каждая из них имела немало дополнительных «встреч» с неизвестными мне до сих пор приверженцами Володиной фигуры или творчества, состояла из ряда компонентов, которые, собранные вместе, дополняют его образ новыми чертами, определенной мерой помогают углубиться в понимание «феномена Ивасюка».

Но первой встрече — личной — предшествовала встреча с его музыкой, с его песнями, которые становились все более популярными, такая, например, как «Червона рута», — настолько известными, что знали их люди разных профессий, разных национальностей, разного возраста. «Руту» пели везде, забывая, или и не зная, что она имеет конкретного автора. Она была, она вошла в обиход, в быт — как народная. Она была популярнейший песней в свое время. В конце концов, и «Водограй», как и другие Ивасюковые песни, была также чрезвычайно известной.

«Секрет» популярности лучших песен В. Ивасюка, обобщенно говоря, состоит — в первую очередь — в их интонационной сфере: в привлекательной, самобытной, то близкой животворному источнику народной песни (в частности — украинской, но без «намеков», без «заимствования», — тут есть особая и глубокая близость, благодаря проникновению композитора в сам дух, саму сущность стихии народной музыки), то некоторым бытующим тогда эстрадным интонациям (снова же таки — без прямого наследования, заимствования, — для В. Ивасюка это была скорее какая-то внешняя «оболочка», своеобразная форма, которую он сумел окрашивать в необходимые ему «цвета», и, в особенности, в которую вдыхал интересное, цветистое, оригинальное, присущее лишь ему музыкальное содержание).

Короче — как и для других известных и популярных композиторов-песенников, так и у него, основой основ была интересная и певучая (в разном значении этого понятия) мелодия с оригинальными, в глубинах окружающими ее гармоничными поворотами, соответственно подобранным аккомпанементом, который цементировал ритмо-интонационный и ладо-гармоничный комплекс и добавлял песне эти привлекательные черты, которые становились ее душой, ее внутренней «движущей силой», что, вместе с поэтическим текстом, своими музыкальными, художественно-эстетическими качествами приобретали признание, любовь, восхищение, популярность не только среди молодежи, детей, людей среднего и старшего поколений, среди женщин и мужчин нашей республики, нашей страны, но вышли за пределы, стали известными и любимыми в некоторых странах, среди украинцев, которые проживают за границей.

В 70-х годах В. Ивасюк был одним из наиболее популярных композиторов-песенников. Будучи непрофессиональным композитором, силой своего незаурядного таланта он сумел создать такие песенные произведения, которые стали явлением в нашей жизни, в эстрадной среде, которые стали явлением в сфере песенной стихии, песенной части музыкальной культуры Украины и многонационального Союза. Феномен Владимира Ивасюка — фактически — самодеятельного композитора-песенника, который сумел создать яркие музыкальные произведения песенного жанра, стал привлекать и многих других молодых самодеятельных авторов, которые, тем не менее, в подавляющем большинстве были и есть «перепевщиками», носителями «одежды с чужого плеча», а то и бездарными примитивистами, которые засорили песенный жанр низкопробным «ширпотребом».

Песни Владимира Ивасюка были не только «детьми» автора. Они были своеобразными «детищами» своего времени, своей эпохи, хотя привлекательность и своеобразность их имеет надвременную стоимость.

Вместе с широкой известностью (благодаря высокохудожественному исполнению замечательных песен), с каждым разом более популярным становилась и фамилия автора. Таким — широко известным песенником Володя пришел в Львовскую государственную консерваторию им. Н. В. Лысенко.

Жадность к знаниям, желание стать полноценным специалистом и в первично избранной специальности, в профессии, к которой звала душа, к овладению которой побуждали уже ощутимые успехи (в конце концов — которая в значительной мере оказывала содействие и в его медицинской «карьере», ведь медикам тоже импонировало наличие в их среде известного композитора-песенника), — привела его в консерваторию. Кстати, в Львовском медицинском институте была уже практика удачного симбиоза медицины и музыки: ведь его известный и чтимый эстрадный оркестр «Медикус» был создан и долгие годы управлялся врачом по специальности, кандидатом медицинских наук и талантливым музыкантом по призванию доцентом И. И. Хомой. В конце концов, эти традиции существуют там и сейчас.

Тем не менее, не мог Володя сразу учиться на основной форме обучения композиторского факультета, так как теоретические знания, которые были для этого нужны, призабылись, были неполными. Поэтому его приняли на двухлетнее подготовительное отделение, которое должно было посодействовать заполнению пробелов целого комплекса теоретических знаний.

Вот тогда (в 1972 г.) у нас состоялась первая встреча, так сказать — на «официальном» уровне, поскольку мне в то время приходилось быть деканом композиторского факультета. Кафедрой теории музыки и композиции в то время руководил С. П. Людкевич, а в 1973 г., после ее разделения на две отдельные кафедры, кафедрой композиции и инструментовки стал руководить Е. Т. Казак. С 1975 эту кафедру возглавлять поручено мне. Володю назначили (не без моего участия) в класс народного артиста Украины, лауреата Государственной премии СССР (а со временем и Государственной премии УССР им. Т. Г. Шевченко) профессора А. И. Кос-Анатольского. Соображения тут были простые: Анатолий Иосифович имел огромный опыт композитора-песенника.

Учебе в консерватории в то время Володя не мог уделять надлежащего внимания. В конце концов, это был уникальный и беспрецедентный (и, наверное, мало результативный для обоих вузов, точнее — для самого Володи) случай объединения одновременного обучения на лечебном факультете мединститута и композиторском в консерватории. Формально такого даже не следовало было делать. По этому поводу возникало немало недоразумений и неприятностей, в которых мне приходилось быть медиатором, поскольку, беспокоясь о дисциплине на факультете, я был искренне заинтересован в обучении Володи в консерватории и должен был не раз «прикрывать глаза» на частое отсутствие Володи на занятиях.

Очевидно, имела место ингеренция Анатолия Иосифовича в песенное творчество Володи, ингеренция с добрыми намерениями усовершенствовать ритмо-интонационную, ладо-гармоничную «инфраструктуру» создаваемых молодым композитором песен. Тем не менее, если это было целесообразно и уместно для произведений, которые писались по консерваторской программе, для творческой Индивидуальности Владимира Ивасюка-песенника, правдоподобно, имело характер деструктивный, что уничтожало присущие ему от природы мелодичный дар, интуитивное ощущение песенной стихии. Возможно, все это накладывало свой отрицательный отпечаток не только на психику молодого автора, который своими песнями уже получил сердца миллионов (думаю, что это не преувеличение), но и на дальнейшее его песенное творчество, в котором начали появляться музыкально менее интересные опусы.

Решением кафедры композиции и инструментовки, поскольку А. И. Кос-Анатольский не изъявил желания взять Володю в свой класс, его назначили на учебу ко мне.

Как было сказано, во время учебы в моем классе Володя проявлял максимум трудоспособности, огромную трудолюбивость. При этом он довольно часто выезжал из Львова (в конце концов, и в самом Львове он постоянно бывал на разнообразных репетициях, где исполнялись его песенные произведения), — то в Черновцы, то в Киев, то в Москву. Когда сначала я сделал ему замечание по этому поводу, Володя, извиняясь за очередную поездку (в конце концов, согласованную со мной и с деканатом), убедительно объяснил мне, что ему, как композитору-песеннику, необходимо поддерживать постоянные творческие контакты с известными исполнителями, которые желали исполнять его песни. «Отсутствие таких контактов, моя инертность и творческая пассивность на протяжении месяцев, года, может привести к нежеланию исполнять мои песни, к отказу сотрудничать со мной» — говорил мне Володя. А он в самом деле очень ценил этих выдающихся эстрадных певцов и коллективы, которые каждый с присущей только ему манерой исполнения трактовали его песни, которые, благодаря им, получали свою путевку в жизнь, путевку к массовому слушателю.

Уже потом я не ставил ему никаких препятствий в его поездках, с пониманием принимая его аргументы, поскольку он в самом деле был прав. Ведь я с самого начала его обучения относился к нему (иначе не могло и быть) не как к «рядовому», «обычному» студенту, а как к зрелому человеку, который постоянно творчески работает, постоянно занимается творческими делами, в конце-концов — как к молодому, но известному уже композитору-песеннику, которому необходимо получить полное, нужное ему специальное музыкальное образование, чтобы стать профессионалом и продолжить свою творческую деятельность с приобретенными в консерватории знаниями и навыками. Эту мою позицию и «либерализм» не все в консерватории (отдельные преподаватели и даже студенты) правильно воспринимали. Не хотели понять, что Владимир Ивасюк — это явление, это особый талант, к шлифованию которого следует подходить не с общепринятыми «мерками», штампами, а индивидуально, которому необходимо создать благоприятные условия, чтобы и овладел он необходимыми программными требованиями консерваторского курса, и не растерял, не утратил свой естественный, драгоценный и самобытный дар, дар поэта, дар песенника.

Осенью 1978 года Володю командировали на Всесоюзный смотр молодых композиторов — студентов и аспирантов музыкальных вузов страны, который проходил на базе Московской консерватории. Дело в том, что его вариации для фортепиано на заключительном туре всесоюзного конкурса упомянутого смотра были отмечены дипломом. В то время я находился в этом прославленном вузе на стажировке на кафедре композиции, но в ноябре, когда проводился смотр, со мной случилась беда: я попал на операцию в больницу по устранению аппендикса. Никогда не забуду тот день, когда посетили меня и мои львовские друзья — З. О. Дашак, А. В. Онуфриенко (тогда он был только зав. кафедрой народных инструментов, на которой я проработал 15 лет, потом он был и проректором) и… Володя Ивасюк!

В марте 1979 года мы с Володей виделись в последний раз. Работа над тематизмом квартета продолжалась, но малоуспешно… Володя поехал в город Хмельницкий, в котором проводился Республиканский конкурс комсомольской песни, на котором он был, кажется, членом жюри. В это же время ему и многим почитателям его таланта была причинена большая неприятность, которую и я больно переживал (представляю себе ее психологические последствия для самого Володи). Некоторое время перед тем песни В. Ивасюка были выдвинуты на получение Республиканской комсомольской премии им. М. Островского. И вот пришло известие: В. Ивасюк по неизвестной причине был убран из списка претендентов. Это было непонятно для абсолютного большинства общественности. Это был тяжелый удар по талантливому композитору, который своей страстной песней заслужил широкое признание молодежи.

Вспоминая Володю Ивасюка, в голову приходят слова известной песни о Ю. Гагарине «Каким он парнем был…» Да, каким он, Владимир Ивасюк был — мы помним. Каким он мог быть сегодня — я себе также хорошо представляю. Он мог постигнуть еще очень и очень много. Но и то, что было сделано им всего за какой-то десяток юношеских лет, дает основание утверждать, что Владимир Ивасюк — это явление в украинской музыке. Это один из композиторов, песня которых в конце 60-х и в 70-е годы была созвучной духу и настроениям молодежи и нашла в ее сердцах живой отклик.

Песни Владимира Ивасюка — это яркий след и многоцветный, самобытный узор в замечательной вышитой сорочке национальной песенной истории украинской музыки периода расцвета новой волны музыкального творчества в этом жанре — таком простом в восприятии и таком сложном для создания.